Через проходную вышли три человека: две девушки и мужчина в белом халате.
- Толик, спасибо тебе большое. Если б не ты, нам было бы очень сложно. Завтра он уже будет на ногах, вот увидишь.
- Вчера ещё не верил, а сегодня верю. То, что я увидел, было поразительно. На Настю никто не обращал внимания, как будто я был один.
Тёмно-красные "Жигули" медленно подъехали к воротам.
- О! Нас уже Лёнечка Карминский ждёт, - сказала Валя. - До завтра, Толя. Спокойного тебе дежурства.
- И вам всего хорошего.
Анатолий вернулся на территорию больницы, а Валя и Настя подошли к машине.
- Как всё прошло? - спросил Леонид, открывая для девушек дверь автомобиля.
- Хорошо! - ответила Настя.
- Отлично! - добавила Валя.
Тамара была потрясена появлением соперницы.
- Она колдунья! Ты понимаешь, Максим? Она тебя приворожила!
- Я такой же, как и она.
- Соколин, ты ведь меня разыгрываешь, так?
- Нет!
Макс посмотрел ей в глаза и стал рассказывать о том, что с ней было всё это время. И даже то, чего он знать просто не мог, и то, что произошло, пока он был в Ногарске и про Пташевского. Словом, всё, что она хотела бы скрыть. А когда Макс заговорил о том роковом дне, и как она специально привела его в кафе, где должен быть Георг, Тамара больше не могла этого выносить.
- Прекрати! - крикнула она.
- Хорошо. Но ты ведь знаешь, что всё это правда. Всё, что ты сделала, можно было бы оправдать, если бы это была любовь. Но ведь даже этого не было.
- Да, я хотела тебя вернуть. Если это не любовь, то что же?
- Каприз. Всего лишь каприз, который мог стоить мне жизни. Да и тебе тоже.
Тамара опустила голову. Ей хотелось плакать, но она сдерживалась.
- Ты должен ненавидеть меня, - сказала Тамара дрожищим голосом.
- У меня нет ненависти.
- Прости меня, если сможешь. И прощай!
- Иди с миром.
Зорянский обследовал Соколина. Сказать, что он был удивлён результатами, ничего не сказать. Операция была? Была. Он ведь сам оперировал этого человека! И никаких последствий! Как будто вообще не было никакого вмешательства и никакого ранения! В его практике такое впервые.
- Ничего не понимаю, - Зорянский изумлённо поднял броси.
- Я понимаю, доктор, - говорил Соколин. - Вы, конечно, удивлены.
- Весьма удивлён! Весьма!
- Но, тем не менее, я здоров. И могу выписываться.
- Когда это Вы выписываться собрались, Максим Александрович?
- Лучше прямо сегодня!
- Ух ты! Вы, конечно, феномен. Но сегодня я Вас выписать никак не могу. Случай уникальный. Понаблюдать мне Вас надо.
- И сколько же Вы будете наблюдать, доктор?
- Для начала, недельку. А там посмотрим.
- Нет, Вячеслав Геннадьевич, так не пойдёт. Дел у меня много, роман закончить надо.
- Вот и хорошо. Переведём Вас в другую палату. Пишите себе роман свой, сколько хотите.
- Неделя - это очень долго. А? Вячеслав Геннадьевич? Сбегу ведь, при всём уважении, сбегу!
- Ну, зачем Вы так-то уж? Сбегу! Хоть денёчка три нам дайте.
- Три дня?
- Да.
- Ну, хорошо. Три дня побуду.
- Вот спасибо.
В приёмные часы Макс ждал Настю, но пришла Валя. Она заметила его расстройство и сразу поняла причину.
- Ты чего такой грустный, Макс? Радоваться надо! Выздоравливаешь! Держи апельсины.
- Спасибо. Не выздоравливаю, а уже выздоровел.
- Не выписывает тебя Славка, да?
- Ну, ты, мать, даёшь! Значит, доктор Зорянский для тебя просто Славка?
- Мы давно знакомы.
- Интересно. Я, оказывается, о тебе многого не знаю.
- В экспедицию ходили с Толиком Рокотовым. Врачом он у нас был.
- Это, - Макс показал в сторону двери, - тот, который...
- Да, анатолий Алексеевич. Он со Славкой и познакомил. Это было сто лет назад. И не улыбайся, Макс. Ничего такого у нас не было, просто дружеское общение.
- Понятно.
- Что тебя ещё беспокоит?
- Ещё? А ещё мне тут три дня быть. У тебя ручка и листочек есть?
- Есть. А зачем тебе?
- Я записку соседке напишу, Антонине Андреевне, что бы ключ дала. С Лёней Карминским сходите. Он знает, где у меня бумага лежит. Надо же мне чем-то заниматься три дня. Пусть сегодня же привезёт.
- На. Пиши записку. А больше ты ни о ком спросить не хочешь?
- Как там Петя? Вадька? И все наши?
- От всех наших тебе привет большой.
- Спасибо!
- Все за тебя так переживали, Макс. Но Петя был уверен, что ты всё выдержишь. И всё будет хорошо!
- Он был прав. Вот тут я написал Антонине Андреевне. А здесь - то, что мне надо принести. А Петру, Вальке и всем ребятам тоже привет передай. И скажи, что я уже здоров.
- Хорошо. Что ещё?
- Всё.
Валя не выдержала.
- Макс, про Настю спросить не хочешь?
- Хочу!
- Да?
- Да говори же ты!
- Ей пришлось уехать.
- Понятно, - грустно вздохнул Макс.
- Но!
- Что!
- Она просила передать тебе письмо. Держи.
- Что ж ты мучила меня?
Макс отвернулся и стал читать. Настя писала о том, что любит его, скучает и надеется, что скоро они будут вместе. Его письмо, которое он написал ей в Ногарске, она хранит.
- Кстати, - заговорила Валя. - Я тут твою бывшую видела.
Макс оторвался от письма и пристально посмотрел на Валю.
- Да? И что?
- Носилась тут от корпуса к корпусу, - продолжала Валя. - Пока ты без сознания был... Меня чуть с ног не сбила... Красивая. Ничего не скажешь... Но знаешь, на мой взгляд, Настя красивее.
Макс улыбнулся:
- На мой - тоже... А Тамара больше не вернётся. Я когда-нибудь тебе расскажу, что со мной приключилось.
- Да я и так всё знаю, Макс. Но... когда-нибудь и сам расскажешь, конечно.
- Я вижу, ты много знаешь. Тогда скажи мне вот что: Настя мне тут пишет, что хранит какое-то письмо. Не пойму, о чём речь идёт. Может быть, ты знаешь?
- Да, я знаю, что это за письмо, - виновато проговорила Валя.
- Да? Ты знаешь? На самом деле?
- Ты ругать меня не будешь, Макс?
- Не буду, клянусь. Говори.
Помнишь, в Ногарске ты писал письмо, а потом оно пропало. Когда ты попросил меня взять у горничной ключ...
- Я понял. Это было не совсем письмо... Валя! Так это ты? Ай-ай-ай! А я-то думал, что мне всё приснилось!
- Мне было страшно любопытно, потом я не знала, как вернуть. А когда ты уехал, Настя сокрушалась, что ты ничего ей не оставил на память. И я отдала ей это письмо. Ты не сердишься, Макс? Прости меня, пожалуйста!
- Да как я могу на тебя сердиться, Валя! Спасибо, что отдала Насте этот листок. Посмотри мне в глаза. Знаешь, что я вижу? В тебе теплится новая жизнь.
- Что? Этого не может быть!
- Почему же не может? Это мальчик. Светленький как ты. А взгляд Петра.
Валя была потрясена. Она улыбалась, и слёзы счастья текли по её щекам.
- Не надо плакать. Береги себя. Теперь ты не одна.
Поделиться с друзьями: